Глава 23. Ассистент
По пути в кабинет Шефа Ассистент выглядела спокойной, только губы у нее слегка подрагивали, выдавая ее состояние. Но, оказавшись в «камере пыток» (так она давно уже окрестила отделанный дубом кабинет), не сдержалась, и слезы полились из глаз ручьями.
– Что вы мне истерики тут закатываете? – язвительно прошипел Шеф. – Желаете, чтобы вся кафедра была в курсе! Это я должен выговор вам сделать за такое жалкое выступление! Хорошо, что хоть коллектив все понял и принял правильное решение…
Ассистент виновато молчала, пытаясь унять всхлипывания, а слезы все продолжали литься ручьями из глаз. И плакала она не из-за того, что ей в очередной раз устраивают разнос, а из-за непорядочности (это если мягко выразиться!) Шефа, навязавшего ей роль «возмущенного члена трудового коллектива». К слову сказать, все ее визиты в кабинет Шефа всегда заканчивались одинаково: она уходила в слезах. Ведь тот в совершенстве владел мастерством доводить людей до «нужной кондиции». И к каждому имел отдельный подход, играя на их слабых местах! Одного вдруг перестает замечать: ну не видит и все! Как будто сквозь воздух смотрит. Другому на аспирантской субботе устроит разбор и так представит его почти готовую работу, что впору или все сначала начинать, или удавиться от тоски. Третьему в приватной беседе посоветует поискать другое место работы, прекрасно понимая, что тот без его рекомендации найдет в лучшем случае только должность в районной поликлинике.
Так и Ассистент больше всего боялась увольнения, зная, что преподавательское место в институте ей уж точно никто не предложит. А она любила свою работу, мечтала о ней со времен последнего курса института. В субординатуре занятия в ее группе вела одна из лучших ассистентов кафедры терапии (отмечу попутно, что она вела занятия и у Доктора), которая научила ее всему тому, о чем не пишут в учебниках. Тому, что называют врачебным искусством. И уже тогда она решила, что будет так же учить будущих врачей. Может быть, именно за это стремление – нести знания – еще в ординатуре и заметил ее Шеф. И хотя он только что сменил на посту прежнего заведующего кафедрой (после его смерти), но уже начал присматривать себе молодых, перспективных, а самое главное – новых сотрудников.
Уж больно ему не хотелось оставлять тех, кто знал всю его подноготную со времени первого появления на кафедре, ставшей теперь его вотчиной. И особенно не хотелось видеть ему своих же однокашников или, что еще хуже, – «старших товарищей», бывших над ним и привыкших в своем кругу звать его просто по имени, не испытывая, как ему казалось, ни уважения, ни трепета к его персоне. Правда, сделать это было трудновато: а куда прикажешь девать Парторга и Завуча? Ведь в институте таких «общественников» пруд пруди. А вот людей ответственных и умных, готовых работать с утра до вечера только потому, что им нравится их работа, а не зарплата, найти трудно! Управлять ими не сложнее, чем бездельниками: раз любят свою работу, будут за нее держаться, чтобы не потерять. А преданность людей своей работе на кафедре Шеф ценил, хотя и не приравнивал к преданности себе лично. Поэтому особенно не стеснялся в выражениях, когда человек не оправдывал «оказанного ему высокого доверия».
К тому же он здраво полагал, что не стоит брать к себе на кафедру только одних блатных. Ведь совсем непросто «управлять» теми, за чьей спиной стоят высокопоставленные родственники или представители медицинских династий, а по существу – кланов, оккупировавших целые разделы медицинской науки. А кланов таких в стране достаточно. Читатель может в этом сам убедиться, просмотрев в реферативном журнале фамилии авторов научных статей с интервалом так лет в десять-пятнадцать. И сразу станет ясно, чей сыночек или дочка «семейную» кафедру унаследовал. А вот Ассистенту наследовать было нечего. И хотя родом она была из интеллигентов, как говорят, до седьмого колена, ни к одной династии в медицине не принадлежала. Может, поэтому и оказалась необходимой Шефу, который, найдя в ней «слабое звено», управлял ею, как хотел…
Сама Ассистент безропотно воспринимала все выговоры Шефа и будучи порядочным и интеллигентным человеком, никогда и никому о них не рассказывала. Правда, многие, видевшие ее выходящей из кабинета Шефа в слезах, посмеивались над ней, считая ее просто «истеричкой». Но это было не так. Слезы для нее были способом похоронить в душе очередную несправедливость, чтобы потом никому о ней (об этой несправедливости) не рассказывать. Поэтому-то она никогда и ни на что не жаловалась. Хотя, без сомнения, у молодой женщины, имевшей семью и ребенка, было немало проблем. Ежемесячные ночные дежурства в приемном отделении, занятия со студентами, бесконечные поручения Шефа, из-за которых она засиживалась в клинике допоздна – ничто не могло поколебать ее спокойного и доброжелательного отношения ко всем окружающим. И единственное, что ее задевало и ранило душу, была несправедливость по отношению к другим людям. И если она могла с ней бороться, то боролась, а если не могла (как в случае с Отступником), то просто молча ее переживала. Но никакие наказания Шефа не могли поколебать твердых моральных устоев этой мягкой на вид женщины…
В конце рабочего дня, встретив ее в отделении для астматиков, Доктор заметил, в каком состоянии она возвратилась от Шефа. Но поговорить с ней он так и не решился, хотя (что скрывать!) ему было очень любопытно узнать, каким это способом Шеф стравливает друг с другом вполне порядочных людей, заставляя их идти против своей совести. А то, что она выступила «по рекомендации» Шефа, заметил не только он. Но Доктор не стал этого делать, надеясь, что она как-нибудь ему сама об этом расскажет. Он сделал вид, что не заметил ее расстроенного лица и просто попрощался.
Ах, если бы он знал, что ему когда-то самому придется предстать перед собранием «трудового коллектива», а она будет на этом собрании выступать, то, наверное, он бы с ней обязательно в этот день поговорил. Но на следующий день Ассистент выглядела уже вполне спокойной. А об Отступнике и прошедшем собрании все, кто на нем присутствовал, быстро забыли. Ведь он вскоре просто исчез из клиники, не доработав на кафедре даже несколько оставшихся месяцев. А самого Доктора ожидало очередное задание от Доцента.
