Глава 17. Заведующий
Уже приехав в клинику и «присутствуя» на утренней конференции, Доктор продолжал размышлять о том, как бы ему побыстрее разобраться со своими проблемами и долгами Напарнику. И поэтому так и не услышал объявлений Завуча, кого и в какое отделение она распределила. В итоге выяснилось, что свой первый специализированный цикл он будет отрабатывать в отделении для астматиков. Узнал он и то, что никто из ординаторов не пожелал с этого отделения начинать, и для всех нашлись альтернативные варианты. Ну а его пожелания вряд ли бы заинтересовали Завуча. К тому же Доктор особенно и не возражал.
В отличие от многих молодых врачей, он абсолютно не пугался ни астматиков, ни их «тяжелых» астматических приступов, когда свисты и хрипы слышны не только в палате, но и за ее пределами. Еще со студенческих времен он усвоил простое правило: «астматик подобен свистку». Когда его «ужасное» дыхание слышно на расстоянии, ничего страшного не произойдет. Ведь если хрипы со свистами громкие и грубые, то дыхательные пути вполне проходимы. И если страшно хрипящего и паникующего больного успокоить, вселив в него уверенность, что приступ в конце концов закончится, тогда и капельниц никаких не нужно будет ставить. Достаточно будет обычной внутривенной инъекции, которая снимет большую часть всех проблем. А вот если, наоборот, он дышит еле-еле, ни свистов, ни хрипов не слышно, надо бить тревогу. Это значит, что дыхательные пути у него плохо проходимы и просвет их настолько мал, что воздух еле-еле «протискивается» через них…
Все эти премудрости Доктор освоил еще на последнем курсе института. Его руководитель – одна из лучших преподавателей на кафедре терапии – научила Доктора не только этому, но и многому другому. Поэтому он, начав свою врачебную деятельность, вполне уверенно чувствовал себя в отделении для умирающих, да и в новом качестве был настроен не ударить в грязь лицом…
Первым, кто его встретил в отделении для астматиков, был, как вначале решил Доктор, один из врачей. Невысокого роста, как говорят в народе, «чернявый и кудрявый», с глазами немного навыкате, он приветливо улыбнулся и поздоровался, назвав Доктора по имени, а затем спросил:
– Вы, наверное, наш новый ординатор? А я заведую этим отделением.
Доктор не ожидал, что его могут знать тут, на новом месте, и, естественно, поинтересовался, где они встречались.
– На аспирантской субботе, – ответил тот, – слушал ваш доклад по биоритмам. Только вряд ли эти исследования здесь пригодятся. Наш контингент – астматики – попадают в обострения и задыхаются совершенно непредсказуемо.
– А я уже этим и не занимаюсь, – ответил Доктор, и, увидев в глазах Заведующего немой вопрос «Почему?», сказал с досадой в голосе (но как-то виновато):
– Шефу «не показался»!
Тот нисколько не удивился, ибо давно уже разобрался в хитросплетениях, определяющих все события кафедральной жизни.
– Не огорчайтесь, – посоветовал он Доктору, – думаю, здесь у вас будет больше шансов. Не торопитесь, пока не познакомитесь с вашим новым куратором – Доцентом. Ну а пока начинайте работу в своих палатах. Просмотрите в ординаторской истории болезни тех, кого завтра будут выписывать, и будете иметь представление, с чего начать. Будут проблемы, обращайтесь ко мне лично.
Доброжелательный дружеский тон Заведующего, без ноток превосходства и высокомерия, к которым он привык у Куратора в отделении для умирающих, понравился Доктору. И он в хорошем настроении направился в ординаторскую…
Через пару недель Доктор освоился в отделении для астматиков и, как говорят в народе, «усек», что требуется там от врача. Главное при поступлении кашляющего, хрипящего и задыхающегося субъекта – вывести его из приступа, поделать ему пару недель капельницы, а когда все стихнет, быстренько выписать из больницы. Поэтому и назначения для большинства поступающих больных были, как правило, стандартными: капельницы с эуфиллином и гормональными препаратами да микстура от кашля, приготовлявшаяся в больничной аптеке. Иногда назначения менялись, но цель оставалась прежней: сократить до минимума «койко-день» – главный показатель советского да и, наверное, сегодняшнего здравоохранения. Ну, а самые рекордные показатели по минимальному койко-дню в больнице были у Заведующего. За это его ценило больничное начальство и сам Шеф, милостиво разрешивший Заведующему (хотя он и не был сотрудником кафедры) проводить исследования для подготовки и защиты кандидатской диссертации. Правда, выписанный через пару недель астматик, как правило, возвращался назад в отделение. И этот круговорот продолжался неопределенно долго, поэтому все обитатели отделения для астматиков были постоянно в нем «прописаны». Но это никого не волновало, ибо главным для советского здравоохранения был процесс, а не результат. Поэтому, кроме «койко-дня», учитывался и «оборот койки», и прочие бредовые показатели «развитого социализма». Наверное, вряд ли что-то изменилось и в наше время, но это уже другая тема…
Заведующий был только на два года старше Доктора, но уже многое успел. Окончил медицинский институт на юге страны, прошел специализацию, поработал в районной больнице и затем с семьей – женой и двумя детьми – перебрался в Москву, что в советские времена было практически невозможно. Да и не только перебрался, а устроился в клинику Шефа на базе больницы, считавшейся одной из лучших в Москве. Ну, а как выглядят худшие, Доктор насмотрелся еще в годы учебы. Он до сих пор хорошо помнил больницу на Яузе, где от времени трескались стены, и от них отваливалась штукатурка. А уж совсем полная разруха царила в морге, где проходили занятия по патологической анатомии. Но медперсоналу, как и покойникам, было на все это наплевать. И только Доктор искренне удивлялся, как это вполне живые сотрудники больницы могут работать в такой обстановке…
По правде говоря, и сейчас такие больницы не редкое, а можно даже сказать, частое явление. Автор этих строк еще помнит историю, как несколько лет назад одна московская газета объявила конкурс на «самую вонючую больницу города». Победителем в этом конкурсе оказалась крупная городская клиника, занимавшая целый квартал рядом с его домом. Наведавшись туда ради любопытства (пришлось для этого даже надеть белый халат), автор убедился, что приз этому учреждению «здравозахоронения» достался вполне заслуженно: местами там действительно воняло как в отхожих местах. К тому же года через два это заведение «прогремело» на всю страну, когда там с поличным, как говорят в народе, «за руку» поймали группку реаниматоров, пытавшихся вырезать почку у еще живого, хотя и находившегося без сознания гражданина. И как потом писали в газетах, за почку эту им уже было уплачено, и даже мельком проскользнуло зловещее словечко – «мафия». Но об этой скандальной истории читатель может узнать сам из газет или интернета, а мы лучше вернемся к нашему повествованию о Заведующем и Докторе…
Конечно, в те социалистические годы ни мафии, ни таких безобразий не было, а если что и было, то разруха и сплошное свинство. И когда Заведующий появился впервые в качестве врача в отделении для астматиков, то оно тоже ничем особенно не отличалось от других отделений больницы – обшарпанных и грязных. Заведовала всем этим хозяйством весьма противная особа, которой медсестры, переиначив ее отчество, дали прозвище Падловна. И изменили-то всего одну букву, а попали прямо в точку! Подлее ее в больнице не было больше никого. Активнее самого Стукача доносила она и Главврачу, и Шефу, и даже выше – в районные инстанции – на всех, кого хотела «подставить». Многие медсестры рыдали горькими слезами от ее подлости и самодурства. Но никто не мог ей перечить, и начальство ее слегка побаивалось, да и сам Шеф при случае с ней любезничал. А все потому, что была она замужем за каким-то чиновником из Министерства иностранных дел страны. К счастью, Падловна не успела напакостить будущему Заведующему, уехав за границу со своим мужем, которого послали советником в одну из азиатских стран с социалистическим режимом. А Заведующего назначили вскоре на ее место…
Возглавив отделение для астматиков, он организовал несколько субботников, на которых лично вместе со всем персоналом очистил помещения от грязи и хлама, наведя везде полный порядок. После чего все стало смотреться хоть и бедно, зато опрятно и чисто. Эту инициативу оценил сам Шеф и в качестве поощрения передал Заведующему несколько дыхательных приборов для проведения научных исследований, посоветовав собирать материал для диссертации. Получив в свое распоряжение оборудование, он не только стал набирать материал для себя, но и помогал в исследованиях всем, кто к нему обращался. И очень быстро подружился со всеми сотрудниками кафедры из тех, кто работал в отделении или набирал материал для научных исследований…
Все это Доктор узнал от медсестер и врачей, которые уважали и любили Заведующего за вежливость, обязательность и справедливость. Все его просьбы и распоряжения персонал – от врачей до санитарок – выполнял быстро, весело и, можно даже сказать, с удовольствием. Да и Доктор за это время повеселел. Веселый и общительный от природы, он легко прижился в этом коллективе и уже не чувствовал напряженности и дискомфорта, как в отделении для умирающих. Да и Заведующий с самого начала обращался с Доктором уважительно, а вскоре стал с ним даже советоваться…
Началось все с того, что в палату к Доктору попал астматик «со стажем», состояние которого за три недели не только не улучшилось, но с каждым днем становилось все хуже. А гормональные капельницы, назначаемые дважды в день, таблетки, ингаляторы и все остальное лечение приносили лишь временное облегчение. С каждым днем приступы становились все продолжительнее, и с каждым новым приступом он буквально синел от кислородной недостаточности. Стало ясно, что дело идет к реанимации, и Доктор после долгих размышлений решил изменить проводимое лечение. Но для этого нужно было получить разрешение Заведующего…
Тут автор извиняется, что вынужден прервать рассказ и для большей понятности провести читателю небольшой медицинский ликбез, хотя многие знают о такой напасти, как бронхиальная астма. И, конечно же, слышали, что задыхаются астматики от спазма бронхов, по которых к легким идет воздух, насыщенный кислородом. А бывает даже так, что спазм может быть необратимым и, как до сих пор считает наука, это происходит из-за особой блокады в системе адреналиновой регуляции. Конечно, автор излагает проблему упрощенно, чтобы читатель не запутался в научных, а может быть, и псевдонаучных (кто их там разберет!) терминах. Теория «блокады бронхов» появилась давным-давно – в прошлом веке. А особую популярность получила в советской «научной» медицине, ибо все сомнительные результаты исследований можно было объяснить этой самой блокадой. Таких же взглядов придерживался и Шеф со своей командой. И это, конечно, способствовало тому, что все диссертации его учеников защищались «на ура». А члены Ученого совета все, как один, важно надували щеки, услышав, например, что «гемосорбция способствует полной ликвидации бета-адренорецепторной блокады бронхиального дерева…», давая понять, что и они в курсе этой проблемы! Кстати, и сам Заведующий свою диссертацию, по совету Шефа, «привязал» к этой теории…
И только патологоанатомы держались другого мнения, ибо на вскрытии умерших от астматического приступа видели, что все бронхиальные просветы в легких покойников забиты вязкой слизью. Да и Доктор в этом убедился на занятиях в больничном морге. Так что теория гласила одно, а в жизни все было совсем по-другому. Наверное, поэтому студентам и не преподавали этой «передовой» теории. Доктор о ней тоже не подозревал, пока не попал в отделение, в котором делали свои диссертации практически все аспиранты Шефа.
И вот когда Заведующий стал диктовать для истории болезни, что «больной переводится в реанимационное отделение в связи с выраженной адренорецепторной блокадой в бронхах», Доктор осмелился ему возразить, что такого быть просто не может.
– Почему? – поинтересовался тот.
– Потому что, – начал рассказывать Доктор, – в одном из самых крупных военно-химических арсеналов Америки ученые почти десять лет пытались разработать отравляющее вещество, способное заблокировать работу адреналовой системы.
А на немой вопрос Заведующего: «Для чего?» – объяснил:
– Солдаты любой армии мгновенно бы погибали от остановки сердца. Но, к счастью, это оказалось невозможным.
Немного подумав, Доктор добавил:
– Поэтому того, о чем вы говорите, просто не может быть!
Заведующий был озадачен: весь если это правда, то вся кафедральная наука и все «достижения» Шефа оказываются просто фикцией!
– А в чем же тогда дело? – спросил он, имея в виду состояние астматика.
– Возможно, дело в том, – предположил Доктор, – что в легких этого больного скопилось слишком много слизи. И если он умрет, на вскрытии это подтвердится. А вот если попытаться очистить его легкие, то реанимации не потребуется.
И в итоге предложил:
– Давайте попробуем другую схему лечения. Вам все равно на перевод в реанимацию потребуется какое-то время. И если за это время ему не станет лучше, он как раз окажется там!
Заведующий без особых раздумий дал Доктору «добро» с условием, что сам будет контролировать его действия.
– Без проблем, – обрадовался Доктор, и уже минут через десять давал указания процедурной сестре, что делать дальше с больным, который лежал под капельницей…
Он с интересом смотрел на то, как Доктор лично ввел через трубку капельницы всем известный, но совсем «не астматический» препарат. И как затем вместе с сестрой, приподняв и наклонив книзу астматика, стал энергично колотить его по спине, заставляя кашлять изо всех сил. И тут, к своему удивлению, увидел, как у кашляющего изо рта в подставленную банку стала буквально «кусками» отходить слизь. Закончилось все тем, что астматик откашлялся, перестал задыхаться и объявил, что чувствует себя значительно лучше.
– Вот повторим завтра процедуру, и станет совсем хорошо, – пообещал ему Доктор.
Именно после этого случая Заведующий решил поговорить о нем с куратором отделения для астматиков. И через пару дней новый куратор Доктора – Доцент – пригласила его к себе в кабинет для беседы.
