Глава 40. Надомница
Когда Надомница в первый раз оказалась рядом с Доктором, у него появилось странное ощущение: как будто его обнюхивает крыса. Он даже не сразу понял, на кого она больше похожа: на старуху Шапокляк в молодости (персонаж из мультфильма про Чебурашку) – любительницу устраивать всяческие пакости, или на ее крысу. Подумав немного, решил: на крысу. И как всегда, первое впечатление оказалось верным: любимым занятием Надомницы было везде совать свой нос, вынюхивая последние сплетни, а затем разносить их по кафедре.
Доктор всегда старался держаться от таких личностей на расстоянии. Вначале это были Стукач, Парторг и Завуч. Ну, а потом прибавилась и эта – «ученая крыса». Ученая – потому что совсем недавно защитила кандидатскую диссертацию и гордилась этим сверх меры, напоминая всем и всякому о своей выдающейся персоне. Однако почти все знали, что вся ее научная деятельность заключалась лишь в том, что она назначала больным уколы «иммунного активатора» (которые делала медсестра отделения) да перевозила пробирки с кровью испытуемых в научную лабораторию института. А все исследования за нее проводил изобретатель этого самого активатора, отдавший его на откуп Шефу, поскольку многочисленные попытки внедрить это «лекарство» хоть куда-нибудь успеха не имели. Ибо интерес к нему пропадал сразу, как только становилось известным, из чего и как он производился…
Представьте себе мясокомбинат и освежеванные коровьи туши, подвешенные на крюках для разделки. Сначала мясник, орудуя огромным топором, вырубает чуть повыше грудины куски мяса с содержащейся там якобы иммунной железой или, как ее называют, – тимусом. В лаборатории эти куски подвергают «автоферментации» (а проще говоря – складывают в теплое место, где они и протухают), а затем разложившуюся массу обрабатывают растворителем. Жидкость сливают, растворитель из нее испаряют, а оставшуюся мутную жижу фильтруют и стерилизуют. Затем этот «чудо-стимулятор» разливают по ампулам и флаконам, фасуют в коробки с инструкцией, в которой, конечно, процесс приготовления подробно не описывается.
Не раскрывая тонкостей производства, изобретатель этого «чудодейственного» зелья вышел, в конце концов, на «всеядного» Шефа, не брезгующего ничем ради первого места в ряду авторов нового изобретения. Предложил ему препарат, соавторство и Надомницу в качестве рабочих рук. Так она попала в аспирантуру. Ну, а работа у нее была, как говорят, не бей лежачего. Утром – в клинику, чтобы назначить болящим легочникам уколы, а после полудня – домой. А дел всех научных – завезти по пути пробирки в институт. За это ее Парторг и прозвал «аспиранткой-надомницей». Ну, а Доктор сократил прозвище до Надомницы. Удивительно, что при таком коротком рабочем графике она успевала со всеми посплетничать, все узнать и все обсудить. А перед тем, как пораньше убежать домой, еще и обязательно покрутиться перед кабинетом Шефа в компании Завуча и Парторга. Естественно, чтобы ее там заметили и отметили. Повозив пару лет пробирки, она быстренько накрапала диссертацию, в которой результаты из лаборатории представила как свои собственные, и так же быстренько защитилась…
Злые языки поговаривали, правда, что и диссертацию она писала не сама. Ну, а в списке возможных авторов назывались и ее муж, и изобретатель этого чудо препарата, и даже сам Шеф. Хотя вряд ли Шеф стал бы вообще что-то писать, ибо в большинстве случаев он даже ничего не читал, предпочитая возлагать это на доверенных сотрудников кафедры. Да и зачем ему было что-то читать? Ведь в его положении «генерала от медицины» позволялось все утверждать, не вникая глубоко в суть вопроса, а руководствуясь лишь соображениями личной пользы. Поэтому все, что могло принести выгоду, он поддерживал так же, как криминальные авторитеты в России «поддерживали» бизнесменов, предлагая им «крышу». Правда, «крышуя» советскую пульмонологию, Шеф преуспел в этом гораздо больше последних, ибо получал за это не тюремные сроки, а почет и уважение, поскольку ни одно сколь-либо значимое изобретение в этой области не внедрялось без его одобрения. Но вернемся к Надомнице…
Ведь это именно она два года назад собрала в институте все сплетни о Докторе, проинформировав Стукача о «сомнительном ординаторе», появившемся на кафедре. Ну, а Стукач преподнес эти сведения Шефу, приукрасив своими домыслами. Надомница была очень довольна, когда Шеф стал «зажимать» Доктора, ибо с первых дней он своей независимостью вызывал у нее раздражение, а скорее – просто зависть. Ту самую, которую лакеи и лизоблюды испытывают к людям независимым и прямым. А Доктор производил именно такое впечатление. Он всегда говорил то, что думал, а не то, что от него хотели услышать. Бывший суворовец не мог поступать иначе. Так уж его воспитали. И на любую подлость или несправедливость у него всегда был ответ.
«Если кто-то отзовется обо мне неприязненно, я постараюсь объяснить слова и дела мои. Но если он будет упорствовать, я отвечу ему взаимной неприязнью», – однажды прочитав это высказывание Тиберия, он руководствовался им всю дальнейшую жизнь.
Может быть, оттого и появились у него на кафедре недоброжелатели. Ну, а если вспомнить снова о Надомнице, то еще больше она возненавидела Доктора после памятного случая с Реанимированной…
В свободное время, когда Надомница не «чесала языком», пересказывая кафедральные сплетни, она сидела в лаборатории на своем рабочем месте. Чем она занималась на кафедре, числясь старшим лаборантом, никто толком не знал. Да и что может делать старший лаборант с парой лаборантов в штате, было непонятно. Формально считалось, что она помогает аспирантам. Но это лишь для непосвященных. Тот, кто был в курсе, понимал, что эта должность для блатной Надомницы, ожидающей теплого местечка на кафедре, временная. И что в ближайшее время она может занять их собственную ассистентскую ставку. Поэтому-то и Завуч, и Куратор – первейшие кандидатуры для ухода на пенсию, при всяком удобном случае любезничали (если даже не лебезили) с нею. Они то знали, чья Надомница протеже.
На кафедре чужие аспиранты редки,
Все академиков, профессорские детки.
Как станут представлять к научному местечку,
Ну, как не порадеть блатному человечку?
Так писал Доктор в своем дневнике, перефразируя строки из «Горя от ума». Но не только детки академиков и профессоров «прописывались» на кафедре Шефа. Были там и отпрыски крупных министерских чинов, и партийно-государственной номенклатуры, и, как говорят, прочая, прочая и прочая…
Да и Надомницу Шеф продвигал не просто так, а как точно подметил Грибоедов, «в угоду дочери такого человека!» Правда, она была не самой дочерью, а лишь ее подружкой. Но подружка той, чей папочка и был застрельщиком знаменитой перестройки, начавшейся бесконечными фанфарами, а закончившейся сами знаете, как. Сама дочурка тоже занимала тепленькое местечко доцента на одной из кафедр института. Конечно, сейчас это выглядит как-то до странности скромно. Особенно, если вспомнить карьеру любимой дочки или зятя Президента всея Руси…
Да и что говорить: президент СССР был гораздо скромнее российского: он и госсобственность не разбазаривал, и с пьянством боролся, а не прыгал по пьянке раздетым с моста в Москва-реку (эта забавная история описана даже в Википедии). Но тут что-то я опять отвлекся. Лучше вернемся опять к Надомнице…
Хотя она и числилась на должности в кафедральной лаборатории, ее можно было увидеть везде. И в ординаторской, где она учила уму-разуму молодых врачей, и в больничной палате, где она присматривала «интересных» больных для занятий со студентами. Ведь Шеф специально поручил ей вести группу пятикурсников, чтобы все видели, что на кафедре вскоре появится новый ассистент, хотя педагогические ставки на кафедре, как уже говорилось, были заняты…
И надо же было так случиться, что в отсутствие Доктора Надомница со своими студентами заглянула и в его палату, где лежала Реанимированная, «отходившая» от тяжелого приступа астмы после десятка капельниц. Вспоминая объяснения Доктора, что все ее проблемы связаны с забитыми слизью бронхами и что ей необходимо «разжижить и вывести оттуда мокроту», она простодушно поведала все это посетившей ее Надомнице с группой своих студентов…
Ну, а о чем думала Надомница, решив продемонстрировать действие препарата (о котором когда-то рассказывал Доктор) и показать студентам, как можно «в бронхах разжижить слизь». Наверное, ни о чем. Просто, как говорят, черт ее попутал. Доктор, будучи еще в ординатуре, обнаружил, что один из антидотов (противоядий), в избытке имевшийся в больничной аптеке, можно также использовать и для быстрого разжижения слизи в бронхах астматиков. Достаточно ввести его в вену больного или в трубку капельницы, которую обычно ставят при приступе удушья. Впервые применив его с разрешения Заведующего отделением, Доктор рассказал об этом Доценту, а позднее сделал небольшое сообщение на аспирантской конференции. Надомница хорошо запомнила это сообщение, кроме одной маленькой детали: инъекцию нужно делать после капельницы или во время нее. Но такие мелочи ее не интересовали, поэтому, вызвав процедурную медсестру, она ввела в вену Реанимированной полный шприц этого состава…
Доктор при этом не присутствовал, ибо к тому времени по заведенному распорядку, сделав обход своих палат, уехал в лабораторию. Зато на следующий день его ждал «сюрприз»: Надомница успела уже раззвонить всем, какие опасные рецепты лечения предлагает Доктор. Ведь после этой инъекции Реанимированная рухнула без сознания, и ее в шоковом состоянии еле успели довезти до реанимации, теперь уже повторно. Дежурный реаниматолог, правда, успел спросить, что случилось. И на невнятный лепет испуганной Надомницы «о необходимости разжижить в легких вязкую мокроту» с юмором заметил:
– Вот и хорошо, что мокрота стала жидкой. Теперь мы ее всю и откачаем…
Обо всем этом успокоившаяся Надомница со снисходительной улыбкой рассказывала присутствующим в ординаторской, когда перед утренней конференцией туда забежал Доктор. В таком бешенстве он не был никогда.
– Посмотрел бы я, как было бы вам со студентами весело, если бы ее не откачали, – язвительным тоном заметил он, не обращая внимания на присутствующих там ординаторов.
А потом, оставшись с ней наедине, весьма неделикатно высказал все, что о ней думает, посоветовав никогда не совать свой нос ни в его исследования, ни к его больным. Забыв об осторожности, напомнил ей про ее подлый донос. А в заключение напомнил еще и поговорку, что хуже дурака может быть только дурак с инициативой. В общем, нажил себе смертельного врага.
Надомница в долгу не осталась. Конечно, первым делом побежала к Шефу, переврав, как только можно, эту историю, случившуюся якобы по вине Доктора с его сомнительными рекомендациями. Не забыла настучать и про подслушанный разговор о слайдах. С этого дня и потянулась за ним, как тяжелая болезнь, черная полоса…
